НОЧЬ. ТЕРРИТОРИЯ ПРОДСКЛАДА

Надрываясь от тяжести, двое пацанов волокут по земле восмидесятикилограммовый мешок с сахарным песком. Дотаскивают до подкопа, пытаются протиснуть его наружу…

…где стоит в темноте арба и Тяпа кормит ишака пряниками…

НОЧЬ. ОКРАИННЫЕ УЛИЦЫ СПЯЩЕЙ АЛМА АТЫ…

Мчится открытый расхлябанный американский «додж три четверти» с пятью сотрудниками уголовного розыска. В форме только двое – старшина казах и водитель.

– У Талгарской выключи фары, чтобы не спугнуть, – говорит водителю один в кепке.

– Слушаюсь, товарищ лейтенант.

– Если что – всех на поражение! Закон – тайга, медведь – хозяин… – говорит лейтенант.

Огромный казах и белобрысый переглянулись.

– Ой бояй, – сплюнул казах. – «Начальник в законе»!

– А ты что думал – только у вас на фронте гибнут?! – окрысился лейтенант в кепке. – Мало они наших в землю поклали!.. За полгода три состава «уголовки» сменили…

НОЧЬ. ТАЛГАРСКАЯ УЛИЦА

Двое пацанов уже протащили тяжеленный мешок с сахаром сквозь подкоп и теперь силились забросить его в арбу.

Тихо урча двигателем, на Талгарскую выкатился милицейский «додж» с потушенными фарами и осторожно поехал вдоль складского забора к запертым воротам…

Тяпа и пацаны увидели, как из кузова «доджа» на ходу выпрыгнули трое и стали перелезать через забор…

– Мусора!!! – выдохнул Тяпа.

Пацаны выронили мешок с сахаром. Мешок брякнулся о землю, лопнул. Посыпался сахарный песок прямо в арык…

– Атас!.. – всхлипнул один и рванул в темноту.

Второй мгновенно отбросил Тяпу от ишака, вскочил в арбу и сильно хлестнул ишака кнутом, надеясь умчаться на арбе от милиции. Но ишак даже ухом не повел! Он смотрел на Тяпу…

– Ты что, падла?! – ломким детским голосом тихо прокричал Тяпа этому пацану. – Там же Кот, Лаврик… Там же наши!!! Предупредить надо, сучара поганый!.. Бздила вонючая!..

Но пацан, с искаженным от ужаса лицом, лупил ишака. Тот стоял как вкопанный, смотрел на Тяпу, жевал пряники…

– Ой, бля, мамочка, роди меня обратно!.. – в ужасе простонал пацан, спрыгнул с арбы и тоже растворился в темноте…

…а Тяпа, словно ящерица, проскользнул в подкоп и помчался по территории склада, к эстакаде…

Он взлетел на эстакаду, тут же споткнулся о мертвого сторожа и упал прямо в кровавую лужу. Вскочил, снова поскользнулся в крови, но удержался на ногах, увидел свои ладони в крови сторожа, кровавые пятна на клифте, на коленях и рванул во взломанные ворота…

…где Котя художник и блатной Лаврик откуда то сверху доставали ящики с лендлизовскими американскими консервами.

– Менты!!! – закричал Тяпа.

Первым от секундного шока очнулся Лаврик:

– Не бзди горохом! Мы – «малолетки», статья за нас!..

Котя схватил кусок толстой доски, которой изнутри запирали ворота, спрятался у самого входа за пустую деревянную тару, крикнул оттуда:

– Как войдут, одного я вырублю, а вы сквозите!.. – Глянул на слуховое окно в потолке у самого штабеля коробок с консервами: – А я по крыше уйду… Заныкайтесь пока за мешками с пшеном!

– А где пшено? – растерялся Тяпа.

Лаврик затолкал Тяпу за мешки, отбросил финский нож, а короткую стальную тяжелую «фомку» спрятал в рукав пиджака…

НОЧЬ. СЛАБО ОСВЕЩЕННАЯ ТЕРРИТОРИЯ ПРОДСКЛАДА

Милиция с разных сторон окружает складской барак.

Один уже на крыше – у слухового окна, второй остался стоять напротив ворот – чтобы никто не выскочил…

Лейтенант в кепочке, с наганом в руке, молча, жестом, посылает на склад старшину казаха и колчерукого паренька, а сам…

…склоняется над телом сторожа – жив тот еще или уже нет?

ВНУТРИ СКЛАДА…

У взломанных ворот товарные весы, столик с документацией… Осторожно входят старшина казах и колчерукий паренек. За ними, вытирая руки от крови сторожа, в проеме у пирамиды с пустой тарой проходит и останавливается лейтенант, спрашивает:

– Что, фронтовички, очко играет? – И кричит в темноту: – Выходи с поднятыми руками!!! Стреляю без предупреждения!..

Котька художник взмахивает короткой толстой доской и сильно бьет лейтенанта по затылку, а сам, словно обезьяна, в мгновение ока взлетает по консервным коробкам к слуховому окну в потолке, ведущему на крышу склада…

Лейтенант падает, наган вылетает из его руки, стремительно скользит по полу и, вертясь волчком между мешками с пшеном, попадает прямо в руки маленькому Тяпе!..

…как только Котькина голова показывается в слуховом окне на крыше, его тут же за шиворот перехватывает сотрудник милиции и не раздумывая ударяет рукояткой нагана по голове! А потом вытаскивает на крышу уже бесчувственное тело Котьки художника…

– Порядок! – кричит милиционер с крыши. – Один есть!..

Старшина казах поднимает ствол автомата, короткой очередью прошивает мешки с пшеном:

– Выходи кара курты сраны!!! Счас беш бармак из всех сделаю!

Лаврик выходит из за мешков с поднятыми руками. В правой руке у него кепочка «восьмиклинка»…

Маленький Тяпа тоже вроде бы начинает приподниматься… Белобрысый паренек с медалью «За отвагу» видит детскую Тяпину физиономию, испуганно кричит старшине:

– Не стреляй, Тлеухан!.. Это дети! Дети, старшина!!!

Но тут Лаврик неожиданно отбрасывает кепку, под которой в руке у него оказывается короткая тяжелая «фомка». Лаврик резко и сильно кидает «фомку», и та попадает прямо в голову…

…гиганту казаху, старшине с осколком под самым сердцем…

Падая, старшина нажимает на спусковой крючок автомата, и его предсмертная очередь в клочья разносит тело пятнадцатилетнего уркагана убийцы Лаврика, отбрасывая его на простреленные мешки…

А Тяпа встает из за мешков и наставляет лейтенантский наган на колчерукого паренька фронтовика. Силится нажать на курок…

Но тугой самовзвод нагана не поддается маленькому Тяпе!

– Стой! Стой!.. – кричит колчерукий Тяпе. – Положи, дурила!.. Он же выстрелить может!.. Брось его, пацанчик…

Но Тяпа помогает себе второй рукой и умудряется нажать курок!

Гремит одиночный выстрел, пуля попадает в грудь колчерукого паренька с медалью «За отвагу».

Он опускается на колени, захлебывается кровью и шепчет:

– Что же вы делаете, пацаны?.. Что же вы делаете, сволочи?!