Философия теоретическая определяет прежде всего условия познания и открывает их три: каждая личность по необходимости признает действительными все факты сво­его личного сознания; каждая личность признает внешний мир столь же реальным, как себя — нераздельную физи­чески-психическую особь; каждая личность признает в других личностях вообще способность действительного со­знания и реального познавания настолько же, как в себе. Присоединение последнего необходимого условия позна­ния в предыдущем позволяет теоретической философии перейти от личного взгляда отдельной особи к общечело­веческой теории. Она прежде всего формулирует свои принципы: 1) Принцип действительности сознания. Во всех личностях происходит действительный процесс со­знания, составляющий основу всего сущего для каждой личности .отдельно и для человеческого знания вообще. Все сознанное одинаково действительно и должно войти в правильное философское построение. 2) Принцип реаль­ного знания. Не все действительное реально, т. е. совпа­дает с единством нашей собственной физико-психической

335

личности. Есть в нашем сознании многое феноменальное, т. е. действительное только в нашем сознании, только психически, а не так, как наша личность, физико-психи-чески. Надо строго различать, что в нашем сознании ре­ально и что феноменально. Для этого служит научная критика, основанная на начале противоречия. Лишь то реально, что мы сознаем, не находя противоречия при этом сознании ни в самом понятии сознаваемого, ни в группировке вновь сознаваемого с прежде сознанным. 3) Принцип скептицизма в метафизике. Критика реаль­ного простирается лишь так далеко, как сознание лич­ности в ее целости. То, что допускает феноменальное бы­тие в мысли, но недоступно органам чувств, не может ни быть признано реальным, ни отвергнуто; оно остается вне реального мира, и реальная личность относится к нему скептически. Но, будучи личностью физико-психическою, она не может оставить подобные вне-реальные или мета­физические существа без всякого внимания; реальность их сомнительна, но они совершенно действительны для сознания, а потому процесс их происхождения должен быть объяснен, т. е. человек относится скептически ко всем метафизическим созданиям, но объясняет их как феномены мысли. — Но между метафизическими вопро­сами один особенно важен, потому что касается отноше­ния между основными данными теоретической философии. Реальная личность сознает однородный ей реальный мир и получает мыслимый мир, однородный ее сознанию. Но мы не имеем никакой возможности определить независи­мое от нашего воззрения (существенное) отношение ме­жду действительным фактом нашего мышления и реаль­ным миром. Нам с одинаковой необходимостью представ­ляются вопросы: какое место занимает данный факт в ряду явлений реального мира и каким процессом мышле­ния мы приходим к сознанию этого факта таким, как он нам представляется в нашем сознании, т, е. какое место он занимает в ряду явлений нашей мысли? Распростра­няя эти вопросы на все факты реального мира, мы оди­наково приходим к двум построениям: а) реальный мир представляется нам как совокупность явлений, самостоя­тельно существующая независимо от нашего сознания и в которой наше сознание, наша личность, человек вообще, его деятельность, история и ее перипетии суть частности общего процесса, б) Реальный и феноменальный миры

336

представляются нам как ряд результатов процесса чело­веческой мысли, как мыслимый мир, строящийся по логи­ческим законам мышления, по неизбежным категориям духовных процессов; тут реальный мир есть только част-, ный случай мыслимого и Отличается от феноменальных фактов сознания, как один частный случай от другого; первый для нас есть результат знания, второй — резуль­тат творчества; оба одинаково важны. — Если мы стано­вимся на точку зрения какой-либо метафизической си­стемы, то одно из этих двух построений ложно и должно быть отброшено; или мысль и ее процесс есть частный случай реального мира, или реальный мир есть частный продукт мышления. С антропологической точки зрения мы относимся скептически к обоим этим построениям по их сущности, но положительно по их отношению к чело­веческой деятельности и говорим: мы не разрешаем, решить не можем и считаем весьма маловажным для че­ловека метафизический вопрос об отношении реального бытия к мышлению; это дело личного верования, не име­ющего и не долженствующего иметь влияния на то, как человек будет в своем действительном познании относить­ся к двум родам вопросов, приводящих к указанным по­строениям. Если бы человек остановился на скептическом взгляде и признал оба построения равно ложными, он бы отрекся от всякого познания, точно так же, как оста­навливаясь исключительно на том или на другом способе построения, он бы пришел к одностороннему, неполному, неточному знанию; он бы познавал факты только по отно­шению к своему физическому существованию или к сво­ему мышлению. Как личность физико-психическая, он должен обратить внимание на обе стороны вопроса или должен одинаково разбирать в каждом сознанном факте как его отношение к реальному миру, так и к процессу мышления или, переходя от отдельных фактов к их груп­пировке, человек должен одинаково построить весь реаль­ный мир, как независимый от мышления круг явлений, и весь мыслимый мир, как результат психического про­цесса в его разветвлении на знание и творчество. Первое построение дает Б. Философию природы, второе — В. Фи­лософию духа.

[…] В теоретических процессах мы начинаем всегда с того, что считаем важнейшим, и переходим к тому, что важно только как условие для первого. Данное есть

337

познаваемое, с которого мы начинаем. Познавая реальный мир, мы перерабатываем его в понятия менее реальные, чем самый мир; познавая мыслимый мир, мы изучаем его • в результатах мышления, подчиняющихся законам мысли. В практических процессах наоборот: результат процесса важнее его начала; данное есть результат действия, полу­чаемый в конце процесса. Внешний мир перерабаты­вается в побуждения, мысль воплощается в цель. Поэтому в теоретической философии условия и принципы заклю­чают необходимость, как следствия данной основной при­чины. В практической —условия и принципы заключают лишь возможность, как причины данного следствия. […] Теоретическая философия развивалась из противополо­жения данной реальной личности человека основному факту действительности его сознания. Это вело к призна­нию реального мира, однородного реальной личности, и к построению философий природы и духа из взаимодей­ствия действительного и реального. Поверка заключалась в отсутствии противоречия с данным реальным миром или данным процессом мышления. В практической фило­софии критика деятельности невозможна ни во имя побу­ждений, ни во имя целей, потому что те и другие могут изменяться, не представляют неизбежности, следователь­но, сами подлежат критике. Поверка стремлений к дея­тельности может быть произведена в данное мгновение лишь во имя готовых результатов, выработанных преды­дущею деятельностью, знанием и творчеством и проти­вополагаемых реальной личности, как нормы ее. Это иде­алы. Как необходимый результат минувшего для каждой личности, они делают возможными критику и направле­ние деятельности; как идеалы личности, они всегда сохра­няют в себе в целости или в частности черты живой чело­веческой личности. — Условия практической деятельно­сти суть: личность может принимать побуждение из внеш­него мира, ставить себе цели и к ним стремиться; лич­ность может судить свои побуждения, цели и действия во имя своих идеалов; личность предполагает в других лич­ностях вообще способность свободной постановки целей и суда во имя идеалов. Последнее условие обращает личное мнение в начало общественных отношений. — Из преды­дущего следуют принципы: 1) Принцип свободы. Всякая личность сознает себя внутренне свободною и нуждается в освобождении от всякого стеснения для постановки себе

338

целей и стремлений к ним. 2) Принцип развития. Всякая личность стремится к осуществлению своих идеалов, страдая от всего им противоречащего, наслаждаясь всем с ним согласным; но каждое действие, приобретенное зна­ние или продукт творчества, как необходимый элемент сознания, имеет влияние на идеалы, которые, в свою оче­редь, обусловливают дальнейшие действия; таким обра­зом, личность развивается во имя своих идеалов и раз­вивает самые идеалы свои собственною деятельностью. 3) Принцип, разделения деятельности. Как усвоение по­знания требует от личности разных методов поверки, от­сутствия противоречия в разных отраслях знаний, так различные виды деятельности требуют от человека поста­новления разных идеалов. Личность с антропологической точки зрения относилась скептически ко всему недоступ­ному методам критики, ко всякому вопросу о метафизи­ческой сущности вне самой личности и к всякому требо­ванию подчинения ее — реальной личности — какому-либо метафизическому созданию. С той же антропологической точки зрения личность не может безусловно подчинить один свой идеал другому, не может перенести на все от­расли деятельности одного и того же идеала. Каждый род деятельности подчиняется своему идеалу, и смешение их есть такое же искажение деятельности, как подчинение личности метафизическому началу — искажение знания. Принцип скептицизма в метафизике требовал феноме­нального построения ее созданий, а для главного разделе­ния на реальное бытие и действительное мышление — двойного построения философий природы и духа. Прин­цип разделения идеалов требует совокупления частных идеалов, направляющих разные роды деятельности, в один общий человечный идеал, т. е. истинный человек совокуп­ляет в себе разные идеалы деятельности, не смешивая их при самой деятельности. — Главное различие идеалов за­ключается в том, преобладает ли в них реальная форма личности или ее действительное содержание. Первые суть художественные, вторые — нравственные идеалы, и это ведет к двум отраслям практической философии. — Б. Фи­лософия искусства определяет художественный идеал философии красоты, как патетическое воплощение лич­ности художника в стройные формы, и в философии ис­кусств решает вопрос о воплощении разного рода патети­ческого настроения личности в разные формы искусства.

339

[…] В. Философия нравственности ищет в этике, или фи­лософии личности, идеал человеческого достоинства; до­казывает, что он осуществляется лишь помощью справед­ливости, прилагает в философии общества норму спра­ведливости (или равноправности человечества) к обсу­ждению общественных форм или общественных идеалов, и стремится к построению теории общества. […]

Но как теоретическая, так и практическая философия с антропологической точки зрения не стоят отдельно. Живая, реальная личность служила основой их построе­ния и связывала их вначале своим бытием; историческая развивающаяся личность должна их связать в заключение. Здесь, в процессе истории, должно поверяться, в самом ли деле теоретическая философия обняла знание в его по­следовательном нарастании и современном состоянии? в самом ли деле она объяснила несостоятельность всех метафизических созданий? в самом ли деле художествен­ный идеал философии искусства охватывает все произ­ведения искусства, а нравственный идеал философии личности служит меркою для всех перипетий жизни? на­конец, в самом ли деле историческое развитие философ­ских систем приводит наше время к необходимости оста­новиться на антропологической точке зрения. […] Фило­софия истории указывает в каждую эпоху, в чем состояла реальная жизненная мудрость, т. е. угадывание возможного знания, совершеннейшей красоты, осуществи­мого идеала человечности; в истории философия дает историческое доказательство принципа, из которого по­строена система, и таким образом, возвращаясь к ее на­чалу и закругляя ее построение, оканчивает философское доказательство законности самого принципа (2, V стр. 9-12).

Единство […] одно из основных начал всякой разумной человеческой деятельности. — Внешний мир производит на человека ряд впечатлений, из которых одни остаются несознанными, другие, накопляясь, производят ощущение. Уже в этом первоначальном процессе только единство разнообразных впечатлений способно породить определен­ное ощущение. Если во впечатлениях, нами получаемых, не будет ничего общего или изменение их не будет сле­довать никакому закону, то ощущение останется неопре­деленным, неясным и не может послужить точкою отправ­ления какому-либо разумному психическому процессу.

340

Тожественность последовательных впечатлений или пра­вильность в последовательном их изменении суть два раз­личные условия, позволяющие нам воспринять .впечатле­ние, как определенное и ясное ощущение, единое во всех своих составных элементах. Таким образом, мы можем воспринять, как единое, ощущение постоянного света, или сверкания, ощущение теплоты, охлаждения, боли, утом­ления и т. п. — Второй психический процесс — составле­ние представлений — заключает точно так же единство, как необходимое условие правильного результата. Из ощущений, нами воспринятых, большинство относится нами невольно к определенной точке пространства и к определенному мгновению во времени. Пока мы не отде­лили одной группы этих ощущений от всех остальных, до тех пор мы имеем лишь общее впечатление существую­щего вне нас реального мира; но предметы его не имеют для нас самостоятельного существования, и все процессы, в нем совершающиеся, сливаются в одно безразличное целое. Как только мы из всей массы воспринятых ощуще­ний выделили во времени одну группу тожественных или правильно-последовательных ощущений, мы объединили явление. Как только мы выделили в пространстве группу тожественных, или правильно-изменяющихся явлений, мы объединили предмет. Явления и предметы доставляют припоминаемые представления, служащие основанием науке, чувству, жизненным стремлениям. Лишь ощуще­ния, заключающие в себе единство, способны дать нам явление, удерживаемое по своей определенности в па­мяти, подлежащее исследованию, научному анализу; лишь живое представление явления в его отдельности и в целости его составных ощущений может возбудить в нас чувство, изменить наше настроение и тем побудить к дея­тельности. В этих процессах объединения явлений начи­нается уже различие разных отраслей человеческой дея­тельности. Одно и то же явление схватывается, как еди­ное, различно ученым-исследователем, художником и практическим деятелем: чем менее число различных ощу­щений, которое человек способен воспринять, как отдель­ное единое явление, и чем сознательнее он различает в са­мом едином явлении составные ощущения, тем научнее его взгляд; чем более ощущений сливается для него в одно явление и чем нераздельнее это слитие, тем более человек восприимчив к искусству и тем наклоннее

341

к творчеству; наконец, чем сознательнее вплетаются для него в представление явлений самосознательные ощуще­ния, тем склоннее человек к практической деятельности. Вследствие этого разнообразия восприятия явлений един­ство их представления есть понятие, которое весьма раз­лично в разных случаях. — Гораздо определеннее и менее зависимо от личности человека единство предмета. Нам да­ется, что некоторая группа явлений пребывает одинако­вою или изменяется по другому закону, чем явления, ее окружающие, и потому большею частью само собою, не­зависимо от нашей воли, составляется представление предмета, как единого, противоположного по самой сущ­ности (essence) другим предметам и вместе с другими предметами совокупляющегося в новый счисляемый предмет, который разлагается на части и составляется из частей*. […] Подобное слитие предметов в один может быть или таково, что части, слитые в целое, теряют свое самостоятельное существование, или таково, что они со­храняют его. В первом случае единицы могут быть произ­вольны и предметы, из них составленные, суть однород­ные величины. Во втором случае единицы даны; представ­ление, не уничтожая их сущности (essence), не может их разложить на части и, не переходя в отвлеченное понятие, большею частью не может принять за единицу их собра­ние. В этом случае предметы, получаемые, как собрания рассматриваемых единиц, сохраняют свой собирательный характер и разрывность. В первом случае единство пред­ставления предмета преимущественно относится к нему, как целому, во втором — к составным частям его; части же однородного целого и собрание раздельных единиц хотя и могут быть даны в представлении как отдельные единые предметы (напр., куски металла, рой пчел), но большею частью это объединение происходит лишь в про­цессе составления понятий, о чем скажем ниже. К обла­сти представлений принадлежит еще весьма важное един­ство человеческого я, связующее во времени и в простран­стве физические и психические процессы, происходящие в человеке; это единство совершенно невыделимо из ряда

* Логический разбор перехода от явлений, отличающих пред­мет (качеств последнего), к счислению предметов (количеству их) •весьма тщательно изложен Гегелем в главе о самобытности […] :в большой «Логике» […], но требует большого внимания, так что лам Гегель указывает на «трудность» развития понятия о едином.

342

человеческих представлений, и всякая попытка разрушить его помощью умозаключений, фантастических предполо­жений, религиозных мечтаний или остается чуждою жиз­ни, или разрушает здоровое, разумное существование человека. Единство ощущений, воспринятых разными чувствами, есть для нас источник бытия внешнего мира; единство процесса восприятия ощущений с процессом составления представлений и с процессом мышления есть основа всякого убеждения; единство вчерашних и сегод­няшних ощущений, представлений, мыслей, стремлений, в противность разрывности мира сновидений, есть суще­ственнейший признак бодрствующего реального нашего существования; единство процесса мысли и следующего затем процесса действия есть источник нашего понятия о причине и следствии, о цели и целесообразности средств, о нашей ответственности за наши действия; единство про­цесса художественного творчества, от первого представ­ления, ярко выступившего пред мыслью художника, до последней черты, заканчивающей готовое произведение, составляет необходимое условие прекрасного произведе­ния; единство воспоминаний старика со свежими ощу­щениями ребенка составляет единственный источник тожественности самосознания человека в разных возра­стах. Таким образом, наука, творчество, жизнь имеют своим необходимым источником представление единого человеческого я, пребывающего единым во время всей жизни, при непрерывном изменении, совершающемся в нем в зависимости от физических и психических про­цессов. — Процесс составления понятий также заключает единство, как необходимое условие своей правильности. Выделяя из группы однородных представлений, сохра­нившихся в нашей памяти, характеристические черты, им общие, и составляя из последних новую нераздельную группу, уже не представляемую, а мыслимую, мы обра­зуем научные единицы, понятия, с образования которых начинается как опытная, так и умозрительная наука. Чем нераздельнее в реальном мире черты, сгруппиро­ванные нами, тем естественнее единство понятия, тем точнее и приложимее к делу выводы, полученные из раз­бора, преобразования и совокупления подобных понятий. Искусственное единство понятия, выделение которого не характеристично для определенной группы предметов или явлений, ведет к трудно приложимым отвлеченностям.

343

Они могут быть употреблены как вспомогательное сред­ство для упрощения исследования, но на результатах, та­ким образом полученных, остановиться нельзя, и они при­обретают практическое значение лишь по мере того, как к ним присоединяется более и более признаков, сближаю­щих их с реальными группами представлений, с поня­тиями, непосредственно составленными из ряда накопив­шихся однородных представлений. Отсюда понятия вида, рода, класса, семейства и т. п., как научные единицы, опирающиеся на основное понятие неделимого — особи. Если понятие об особи, нами рассматриваемой, так нераз­дельно связано с существованием ее составных частей, что они немыслимы самостоятельно, а она немыслима без них, то мы говорим: особь заключает органическое един­ство. Мы распространяем понятие органического единства от естественных единиц — особей — и на идеальные созда­ния науки, искусства, жизни частной и гражданской, ко­гда в этих созданиях между целым и составными частями существует столь же тесная связь. — Мир понятий, дозво­ляющий бесконечное число преобразований и совокупле­ний, при каждом подобном процессе требует строгого единства, именно: чтобы в результат вошли все элементы основных понятий так, как они даны; чтобы не вошло ни одного понятия, непредполагаемого в числе данных, и что­бы совокупление понятий произошло по естественному отношению представлений, из которых они извлечены, а не произвольно. Если это единство в процессе мышления (т. е. совокупления, разложения и составления понятий) действительно было, то результат мышления правилен, научен; он есть истина; нарушение упомянутого единства ведет к неосновательному мнению, к софизму, к ложной теории и т. п. — Из истин, как фактов, составляется но­вое целое — наука, и в этом целом единство получает большое значение. Не произвольная, но естественная груп­пировка фактов, точно так же как последовательное, связ­ное поставление вопросов разрешаемых и еще неразре­шенных, до вопроса, с разрешением которого наука до­стигает своего окончательного закругления, суть необхо­димые требования единства в науке и значительное посо­бие для ее правильной обработки. Только при этом условии труды специалиста могут не потеряться в под­робностях, важные факты отделятся для него от второ­степенных, силы его обратятся на пополнение пробелов

344

науки, вместо того чтобы тратиться с меньшею пользою на новое подтверждение давно доказанного закона. […] Но тем не менее начало единства столь же важно для разум­ной жизни, как для художественного творчества, именно в двух отношениях. Каждый момент жизни должен быть проникнут единством между разнообразными сторонами жизни человека: частные идеалы должны подчиняться общему идеалу человечности; они должны быть действи­тельными идеалами, выработавшимися жизненным про­цессом из самого человека, а не идолами, заимствован­ными извне; практическая деятельность должна быть со­образна выработанным идеалам; только при этих условиях деятельность человека нравственна. Но разумность жизни этим не ограничивается: в ряду идеалов, последовательно вырабатываемых жизнью, должно быть единство; вся жизнь должна представлять одно стройное целое, и только это высшее единство, как высший идеал, к которому дол­жен стремиться человек, имеет право на название муд­рости. — Идеалы жизни человека осуществимы лишь в обществе; а — общество, как идеальная единица, нахо­дит свое реальное осуществление лишь в единстве лич­ных целей. При всем разделении партий, при борьбе мне­ний, при борьбе интересов только тогда борьба разумна, полезна для общества и прогрессивна, когда спорящие стоят на единой почве и представляют лишь разные сторо­ны человеческого, нравственного идеала. Как только между спорящими нет ничего общего, как только челове­ческое достоинство потеряло свое руководящее значение в борьбе личностей и масс, только катастрофа, совершен­но изменяющая общественные формы и личные отноше­ния, может повести к прогрессивному развитию. Разумная общественная деятельность требует сознания единства или разности наших стремлений со стремлениями лиц, с которыми мы входим в связь, и отсутствие этого благора­зумия ведет к большому числу неудач, горя и расстройст­ва в человеческой жизни. […] Все это следствие отсутствия сознательной оценки возможности или невозможности единства в деятельности разных общественных личностей, и все это источники бесполезной траты, на мелкую борьбу таких сил, которые могли бы найти приложение несрав­ненно более производительное как для отдельной едини­цы, так и для общества. — Жизнь целого общества в дан­ную эпоху во всех своих проявлениях (в политических

345

событиях, гражданских формах, литературной, научной, художественной деятельности, в религиозных верованиях, в чертах частных нравов) проникнута также единством, составляющим характер эпохи. Угадать и воссоздать это единство составляет задачу историка, достойного этого названия. Более трудно и менее относится к области на­уки требование указаний подобного же единства в исто­рии целого народа. При современном состоянии знаний вовсе уже не относится к науке отыскание единства в истории всего человечества. — Наконец, философская дея­тельность есть преимущественное царство единства, так что всякое сознательное стремление к единству есть в то же время философское стремление. Философия, составляя из знания науку, из различных наук одну систему наук, проникая вопросы знания и искусства требованиями чело­вечности, внося в жизнь результаты науки и художест­венные идеалы, как образцы, как существенные элементы житейских идеалов нравственности и мудрости, вплетает­ся во все отрасли человеческой деятельности как требова­ние единства, целости и стройности. — Поэтому немудре­но, что метафизические системы все стремились в своих созданиях дать наглядную форму единого метафизическо­го принципа необходимому требованию единства от фи­лософской системы. Физические единые начала ионий­ских философов, разум […] Анаксагора, Аристотеля, бог супранатуралистов, как источник всего сущего, и бог Спи­нозы, как единое сущее, безусловное, как отожествление всего сущего у Шеллинга, и безусловное, воплощающееся во все сущее в процессе развития у Гегеля, природа сен­суалистов XVIII в., вещество современных материалистов, человек в антропологическом построении — составляют единые принципы, символизирующие требование единст­ва, поставляемое всеми системами; различие же их зави­сит от степени научности системы. — К области метафи­зических споров о начале единства относится вопрос о единичном и многом, который в элейской и мегарской шко­лах привел к отрицанию происхождения чего-либо нового […] и к отрицанию множественности вообще, но имеет весьма мало значения в развитии человеческой мысли. В историческом отношении весьма важен, но совершен­но лишен философского смысла вопрос о единосущности ипостасей, повлекший за собою столько жертв. Важное значение в феноменологии духа имеет тожественность

346

противоположностей у шеллингистов, особенно же единст­во противоположных понятий в высшем понятии в геге-лизме. Эти положения составляют самую сущность на­званных систем. Для низших ступеней развития, где со­знательное, философски-критическое построение знания и общества невозможно, единство главного религиозного ти­па (единобожие […]) и единство верховной власти (едино­державие […]) символизируют для массы еще несознан­ную необходимость единства миросозерцания и единства общественной деятельности. — Педагогия, цель которой есть содействие правильному развитию в человеке всех сторон его личности, более и более проникается созна­нием необходимости единства в средствах, ею употребля­емых. Единство плана обучения, единство воспитания нравственного и умственного, единство школы и действи­тельной жизни суть различные требования, которые уже давно поставила наука в своих лучших представителях, но средства для выполнения этих требований еще далеко не совершенны, а педагогическая практика еще далее отстала от требований теории. — Во всех указанных слу­чаях, обнимающих все отрасли здоровой человеческой де­ятельности, единство представляется как руководящее начало для разумного развития, для правильной деятель­ности, для человеческого прогресса. Конечно, большею частью оно остается недостигнутым идеалом, но в посте­пенном стремлении к нему на всех ступенях деятельности заключается почти весь исторический прогресс человече­ства (2, I, отд. II, стр. 265—270).